Здесь умирает СССР. Эта смерть не будет лёгкой. Как сделать успешным белорусский протест

У нас нет своего «глобального плана». Мы не будем критиковать тех, кто такие планы предлагает. Выяснения отношений, ссоры, разборки, перетягивание одеяла на себя – всё это только вгоняет в уныние и депрессию, поэтому сейчас ни к чему. Но всё же мы считаем, что уже опубликованным «глобальным планам» сильно не хватает конкретики. Не хватает чёткой поставленной задачи. Не хватает драйва.

Беларусы заслуживают восхищения. Они по праву могут восхищаться собой. У других есть повод восхищаться ими. Пройти через настоящий ад неприкрытой военно-полицейской диктатуры и всё равно сохранить не только смелость, но и позитивный настрой с чувством юмора – это дорогого стоит.

Те, кто называет за это беларусов «розовыми пони» и «блаженными пандами», поступают не слишком умно. Россияне говорят: «Не повторите наших ошибок!» Украинцы говорят: «Делай, как мы, или вообще не делай!» Хор больших любителей уличного радикализма, зачастую диванных, с вёдрами попкорна, скандирует: «Давай ебашь их!»

Лукашенко и его силовики – особо тяжкие преступники

Все эти люди не очень умеют в контекстуальный анализ и компаративистский (сравнительный) подход. А также преувеличивают безусловную ценность радикализма, потому что он не только полезен, но и вреден. It depends, как говорят американцы. То есть всё зависит от конкретного времени, места и других факторов объективного и субъективного характера. Ну и в любом случае, что вы предлагаете потереть, чтобы вызвать джинна радикализма? Ни как джинна, ни как Снегурочку его не вызовешь. Радикализм не возникнет по щелчку, только потому, что какой-то теоретик считает, что он срочно необходим.

Это при том, что «радикализм» в белорусской ситуации полностью оправдан.

Лукашенко – преступник. Он совершил и продолжает на наших глазах совершать преступление, которое, согласно ст. 12 УК РБ, относится к категории «особо тяжких». К особо тяжким преступлениям, как говорит нам УК, относятся умышленные преступления, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двенадцати лет, пожизненного заключения или смертной казни. Это как раз санкции по ч.3 ст. 357 УК РБ – за захват (удержание) власти неконституционным путём, который повлёк за собой гибель людей, предусмотрена в том числе смертная казнь, которую Лукашенко так не хотел отменять.

Согласно ст. 109 УПК РБ, каждый гражданин имеет право на применение «мер подавления» для захвата лица, совершившего преступление. Очевидно, УПК не ожидает, что вы дождётесь момента, пока суд вынесет приговор. Речь идёт о случаях, когда совершение преступления вполне очевидно. У нас же тут именно такой случай. Гражданин Лукашенко А.Г., который с треском проиграл выборы, фальсифицировал их результат, что само по себе является преступлением, после чего устроил карательную операцию против белорусского народа, который пытался противодействовать этому преступлению. Карательная операция была направлена на захват (удержание) государственной власти. Силовики, которые в ней участвовали, являются прямыми соучастниками особо тяжкого преступления.

Ещё раз: как гражданин Лукашенко, так и представители карательных органов, которые по недоразумению недавно назывались «правоохранительными», являются особо тяжкими преступниками. Кроме уже упомянутой ч.3. ст. 357 УК РБ, есть основания полагать, что к ним применима также ст. 128 УК РБ – «преступления против безопасности человечества». Откройте УК и посмотрите.

Что такое белорусский радикализм

Если беларусы пока не действуют радикально для подавления особо тяжких преступников, прикидывающихся «властью», то это не потому, что «низзя» и «заругают». Можно. Вопрос в том – нужно ли?

Для начала нужно определиться с терминами. Вселенная беларуса очень отличается от вселенной других европейских народов. В этой вселенной, которая, впрочем, стремительно трансформируется прямо на глазах, ещё недавно один человек-милиционер, бубнящий в мегафон «данное мероприятие не санкционированно, просьба разойтись», мог привести человека-беларуса в оцепенение. И если человек-беларус сразу не расходился, то автоматически становился радикалом. Но даже такой радикал не мог помыслить, чтобы выйти на проезжую часть или перейти дорогу на красный свет. Тогда бы он перешёл в разряд настоящих экстремистов! Поэтому всё, что происходило этим фантастическим летом в Беларуси – всплеск небывалого радикализма. В том числе без всякой иронии, если под «радикализмом» понимать способность выстоять под градом пуль и гранат. А потом выходить на улицы снова и снова после задержаний многих тысяч людей, о сотнях которых мы достоверно знаем, что они подверглись жестоким пыткам.

Рискнём предположить, что большинство из тех, кто свысока раздаёт советы беларусам и ругает их за чрезмерное миролюбие, не имеют такого опыта – решиться выйти протестовать, когда с долей вероятности, сильно отличной от нуля, ты можешь оказаться не просто арестованным или избитым, а инвалидом на всю жизнь.

Даже если тебя всего лишь арестуют, ты не сможешь делать селфи из автозака, как это было во время российских массовых протестов в 2011-2013 гг. Тебя положат мордой в пол, свяжут руки за спиной, пнут ногой и не раз огреют дубинкой, а сверху бросят ещё несколько задержанных. Телефон могут просто разбить или забрать себе.

Хотя в России политическая система схожа с белорусской, всё же она до сих пор относительно более либеральна. И опыт «выученной беспомощности», когда тебе палкой вдалбливают условный рефлекс, что на митинги лучше не ходить, у россиян не такой богатый. Лукашенко начал делать это с беларусами раньше и делал более решительно. При этом ничего схожего по масштабу и разнообразию форм с тем, что происходит сейчас в Беларуси, в истории российского протеста не было.

Пожалуй, даже в Украине размах был не таким. В Беларуси география протеста оказалась значительно шире, в периоды пика активности различные акции равномерно охватывали всю страну, вплоть до самых глухих углов. Ну и забастовки, например, это то, чего в Украине не было. Зато в Украине была легальная и сильная оппозиция, финансово-экономические группы, которых не устраивал Янукович, целые области, которые фактически ему не подчинялись, мобилизуя жителей на Майдан, «свои» телеканалы и готовые к уличным боям парамилитарные группы.

Почему в Беларуси нет Майдана

Долгое время Майдан стоял в Киеве фактически легально и беспрепятственно. Бабушки в открытую разливали коктейли Молотова. Украинцы не только имели возможность подготовиться к боям, имея свой тыл, но и накопить гнев – акты насилия со стороны властей были точечными и всё более вопиющими, а политики со сцены произносили всё менее адекватные настроениям протестующих вещи. Что в итоге заискрило, вызвав запрос на радикальные действия, которые были поддержаны большинством участников протеста. Стоит напомнить, что стычки с милицией на Банковой 1 декабря 2013 года ещё расценивались в основном как провокация.

Да, ещё стоит напомнить, что после разгона Майдана 30 ноября 2013 года силовиками было задержано… 30 протестующих! Которые были отпущены спустя несколько часов после составления административного протокола.

Украинцы на это обычно отвечают, что они выбороли себе такие условия. При всём уважении и любви к ним, нет, дело не в борьбе. Основным фактором, который обеспечил сохранение относительно демократического строя в Украине, было наличие двух полюсов – Запада и Востока. Между которыми любому президенту приходилось балансировать.

Но не будем слишком углубляться в исторический анализ. Коротко подытожим, в каких условиях возник радикализм на Майдане: 1) власти не способны были последовательно задавить протест, поскольку не были монолитными; 2) они в принципе на это были не способны, потому что «сварить лягушку» нельзя за такой короткий срок, а украинцы не привыкли к тому, что их избивают; 3) такими полумерами в сочетании с вопиющими бандитскими нападениями на активистов протестующих очень сильно раздразнили и «завели»; 4) полувоенный протестный лагерь формировался почти беспрепятственно; 5) политики на сцене ещё больше обострили ситуацию, когда на фоне диких преступлений властей пытались закулисно поделить портфели и «продать» это измотанным, замёрзшим и уже очень злым людям как решение.

В Беларуси постепенно «варили лягушку» все предыдущие 26 лет. Оппозиция вышвырнута из государственной системы ещё в 1996 году. Диктатура пока представляет собой монолит. Беларусы только начали избавляться от «выученной беспомощности». При этом на них обрушилось сразу чудовищное ультра-насилие. Стать полувоенным лагерем в центре Минска они не могут не потому, что трусливее украинцев, а потому, что поставить его можно было бы только ценой сотен жизней. Удержать – ценой тысяч. Эта ставка выглядит слишком высокой.

Протест беларусов мирный в силу объективных причин: у тех, кто захватил и удерживает государственную власть, пока ещё есть ресурсы утопить протесты в крови, а у протестующих нет соразмерных сил и средств для противодействия.

Радикальный мирный протест

Мирный протест может победить. Во многих случаях именно он и побеждает. Но для того, чтобы победить, он должен быть достаточно… радикальным. Потому что если под «мирным протестом» понимать «как бы чего не вышло» и «только бы не спровоцировать», то это всё что угодно, но не протест. Протест – инструмент достижения определённой цели / инструмент давления. Не оказывая давления, цели достигнуть нельзя. Если цель не достигается, то протест не выполняет своей основной функции. А оказывать давление, полностью избегая «радикализма», пожалуй, не получится. Мы оставляем это слово в кавычках, потому что в Беларуси это понятие пока трактуется слишком расширительно, устойчивого консенсуса относительно того, что же это такое, пока нет. Высока вероятность, что мы имеем в виду не совсем то же самое, что имеете в виду вы.

Нужно сказать, что те, кто восхищается воскресными маршами в Минске, красочными и абсолютно мирными, осуждая при этом любые «радикальные» идеи, забывают про одну вещь. Сотни тысяч людей не выходили бы сейчас на улицы, не будь тех сотен, кто не испугался дубинок, пуль и гранат 9-12 августа. Кто сопротивлялся насилию. Эти люди – герои. Нужно не забывать повторять это. И просто об этом не забывать.

Противники «радикальных» форм протеста часто говорят, что «они (т. е. узурпатор и свора его карателей) только этого и ждут». Мы не можем достоверно знать, так это или нет. Но если судить по признакам на поверхности, то здесь скорее «всё сложно».

Повторимся, белорусский протест в период 9-12 августа не был радикальным, в европейском понимании радикализма. Радикальным он был в искажённом белорусском понимании этого слова. «Стояли звери, около двери. В них стреляли – они умирали». Стояли под резиновой кашей дубинок, под шквалом пуль и гранат. Посмели стоять и не уходить.

Смогли каратели подавить такой «радикализм»? Ведь критики «радикализма» утверждают, что они только его ждали – как раз потому, что готовы были легко справиться. На наш взгляд, вполне очевидно, что нет. Они потерпели настоящую имиджевую катастрофу, которая привела к обвалу легитимности вчерашних «властей» на всех уровнях. За «правоохранительными органами» закрепилось наименование «каратели», а Лукашенко стал «кровавым» диктатором без всяких иронических кавычек. Хотя эти кавычки и раньше были неуместны, потому что по его приказу не впервые убивают и пытают. Кровавый шлейф тянется за ним ещё из 90-х. Просто этим летом его оскал, который он умело скрывал от большинства под маской чудаковатого огородника, увидели все.

Мы, конечно, не боги, чтобы гарантировать это, но чисто интуитивно есть впечатление, что они не могут повторить. Потому что понимают, что ещё одна кровавая баня по образцу событий 9-12 августа станет для них последней. Они очевидно отступили. Отступили, но не пошли на уступки. Поэтому надо что? Правильно – надо наступать.

Здесь умирает СССР

Кроме того, они не просто не пошли на уступки. ОПГ, захватившая нашу страну, продолжает делать вид, что они здесь власть. Репрессии продолжаются. По-тихому. Мало-помалу. Дёрг одного, дёрг другого, дёрг третьего. Проглотили? ОК. Работаем, работаем! Будут хватать чаще и больше. По мере того, как мирный протест будет выдыхаться, а действия, которые не дают результат, утомляют быстрее, репрессии будут шириться. Всех, конечно, не похватают. Но похватают многих. Ещё больше – уедет. И страна постепенно оползёт в пропасть.

Здесь умирает не просто режим Лукашенко. Здесь умирает СССР. Это одно из его последних и самых гнусных щупалец бьётся в агонии, хватая нас за горло и прочие чувствительные места. Так умирает империя зла. Империя беззакония. Империя террора. Империя вранья. Империя лицемерия. Царство несвободы и произвола. Смерть его не может быть лёгкой.

Международный преступник Игорь Стрелков (Гиркин) правильно понял суть происходящего: «Киев пал, скоро падёт Минск, а следом за ним падёт Москва».

Помните, что каждый раз, когда вы протестуете, где-то горько плачет этот вспарыватель животов и сбиватель гражданских самолётов (точнее отпускатель шуточек по этому поводу). Последний солдат империи. Который предлагает Лукашенко свою помощь в том, чтобы разобраться с мятежным народом.

Я не девочка. Я шаровая молния

Тем временем Максим Кац, да приумножатся просмотры, лайки и расшары его видео, делает большое дело – прокачивает в беларусах оптимизм. В белорусских краях это было очень редкое качество, дефицитное, почти роскошь. Качество, безусловно необходимое для того, чтобы побеждать, это вам любой коуч скажет. Но оптимизм бывает вреден. Если он обманчив.

Ни одно требование протестующих не выполнено. Число политзаключённых только растёт. Никто (даже просто в целях брошенной обществу «кости») не наказан за убийства и пытки. Никакого диалога об отмене результатов сфальсифицированных выборов не ведётся. И т. д. и т.п. Белорусский протест не затухает, это правда. Но он и не ширится. Забастовки забуксовали. География протестов сжимается. Сюжет начинает притормаживать, провисать, топтаться на месте.

В субботу, 29 августа, белорусские женщины снова придали ему динамики и красоты. Белорусские женщины – это, конечно, ван лав!

А знаете, о чём они говорили накануне марша? Может, это нам так повезло с окружением, но если судить по нему, то белорусские женщины гораздо радикальнее белорусских мужчин.

– Я скажу честно, как есть. Мне не близки эти женские марши за какой-то там мир. Я стала ходить на них, потому что это была единственная возможность протестовать без зашкаливающего страха за собственную жизнь, хотя поначалу и на них ходить было страшно, но с таким страхом я справиться смогла. Выходя на эти протесты, я отдаю себе отчёт, что я не за мир и не против насилия. Я за снятие с должности и уголовное преследование Лукашенко и против пыток. Пыток, а не какого-то там абстрактного насилия. Называть вещи своими именами и уходить от беззубых абстрактных понятий для меня тоже часть того, что я называю чувством собственного достоинства.

Я довольно давно отказалась презентовать себя через образ подчёркнуто слабой женщины, которая держит цветы, примирительно улыбается и всем своим видом просит опеки и защиты. В своём нежелании давить в себе ненависть и гнев на тех, кто пытал и убивал моих сограждан, я чувствую себя невероятно одинокой (хотя умом понимаю, что я не одна такая), каждый раз я слышу голос «ну мы же беларусы, наш протест мирный». Ну, ты же девочка, нельзя быть такой агрессивной.

Я сегодня опять иду на женский марш и мне немного стыдно, я ощущаю это как розовый загончик, в который я следую добровольно. Но я совсем не могу никуда не идти. Я не буду брать никаких цветов. Я не милая девочка с ромашками за мир. Я шаровая молния. И я снова, как и в первые дни протеста, чувствую себя невероятно одиноко. Но чувство собственного достоинства это не коллективная эмоция, оно индивидуально, как отпечаток пальца. Оно, как и смерть, у каждого своё, и перед ним, как и перед смертью, мы все бесконечно одиноки.

Этот пост в фейсбуке отозвался у многих женщин, которые благодарили авторку за то, что она сумела «сформулировать их чувства».

– _Очень понимаю. У нас есть право на гнев, ненависть и даже физический отпор. Для меня мирный протест – это не потому, что «мы же девочки», а потому, что мы цивилизованные люди, которые пытаются сдержать гражданскую войну, не ответить насилием на насилие. Это наш моральный выбор, мы не даём своему гневу выход в насилие._Но мы не беззубые носители цветочков, а шаровые молнии. И мирным этот выход не будет вечно, если агрессор не остановится. Потому что гнев праведный, и он однажды перевесит.

Будь как белорусская женщина – будь шаровой молнией!

Они продемонстрировали мирный характер протеста, его красоту, но не слабость и покорность. Они не становились на колени перед цепью карателей. После всего, что те творили в концлагере на Окрестина? Это просто нелепо. На колени можно становиться только в знак глубокого раскаяния, признания вины, покаяния. Нельзя становится на колени перед врагом и мучителем. Вместо этого прекрасные белорусские женщины прорывали цепи карателей. Которые выглядели, как неуклюжие гориллы, пытаясь их ловить. Женщины окружали их, высмеивали, троллили, гнобили.

Они не причитали жалобно и беспомощно «что вы делаете… куда вы их тащите… ну зачем же вы так…», когда каратели пытались кого-нибудь задержать, а бросались на защиту. И это должно стать максимой – мы не бросаем своих, мы не отдаём их без сопротивления, не миримся с произвольными задержаниями.

Мы должны помнить: они выполняют преступный приказ узурпатора, который захватили удерживает власть неконституционным путём, совершив особо тяжкое преступление. Кто-то из них, а мы не знаем, кто конкретно, поэтому под подозрением все, убивал и пытал наших соотечественников и соотечественниц. Они должны пойти под трибунал. «Трибунал!». «Убийцы!». «Каратели!». Вот что нужно им кричать.

Это уже не правоохранительные органы, забудьте, их в нашей стране не осталось, а организованная преступная группировка. Мы должны каждый раз напоминать им об этом. И всегда, при всех обстоятельствах пытаться вырвать из их лап тех, кого они пытаются захватить.

Белорусское общество, травмированное событиями 9-12 августа, живёт в страхе. Лучший способ избавиться от него – идти в направлении возрастания собственного страха, а не наоборот. Не отступать, а наступать.

Не ждать, пугливо озираясь, пока каратели придут к нам. Идти к ним самим. Да-да, прямо в логово зверя. К их казармам, а ещё лучше – к местам их компактного проживания. Там, где они абсолютно беззащитны, как и мы. В трениках, семейных трусах, стоптанных домашних тапках. Где нас увидят их матери, жёны, дети. Нас – и портреты убитых, искалеченных, униженных. Ваш сын, ваш муж, ваш папа – преступник. Он убийца и садист.

Мы должны разрушить их лицемерную домашнюю жизнь. Показать, что они теперь изгои на этой земле. Они – главная опора бандитского режима Лукашенко. Одна из последних её опор. Которую надо шатать. Мирным способом. Но смело и решительно.

Цели любых протестных акций не должны быть размыты и абстрактны. Не стоит призывать, например, блокировать движение везде и всюду, не пойми зачем, до падения режима и пока Михалок наконец выскажется. На выходе будет пшик. Мирные радикальные протестные акции должны иметь конкретную реалистичную цель в течение конкретного промежутка времени. Например, можно организовать массовое блокирование дорог машинами и людьми по всему Минску для того, чтобы блокировать передвижение карателей во время конкретной массовой протестной акции.

Карателям пока неплохо удаётся контролировать центр столицы. Намного хуже они справляются с децентрализованным протестом в разных районах города. Что ж, наша задача – максимально их измотать, запутать, ослабить. Имеет смысл развивать пространства свободы в районах, делать на это упор. Ищите единомышленников по месту жительства. Организуйтесь. Чем больше очагов протеста, тем быстрее каратели вымотаются.

Пусть это будет нашей конкретной задачей – максимально ослабить главную опору бандитского режима Лукашенко. Заставить их почувствовать себя неуютно в казармах и домах. Заколебаться бегать по районам. Скорее плюнуть на всё и бежать отсюда. Туда, где карателей ждут и любят – под крылышко к Путину. Ещё одному бесноватому деду, под которым трон вскоре тоже зашатается. Так что для них там будет работа. Но у тех россиян, кто решится качать этот трон, будет пример нашей победы перед глазами.

Dzmitry Halko, Susviet.World