Объявив войну символам, режим Лукашенко своими руками распространяет «пожар» революции на ещё большие территории. Потому что превращает символы в оружие, а такое оружие доступно большему количеству людей. К тому же, символы имеют свойство объединять. И нормальный человек не станет ассоциировать себя с автозаком, над каждым из которых сейчас развевается пока ещё государственный флаг.
Человек стал человеком, каким мы его знаем и любим, когда стал создавать знаки и символы. Сбивать бананы палкой любая обезьяна может, но пока она не начнёт рисовать наскальные рисунки, пусть даже не набивается в родственники.
Значение символов в жизни человеческого общества понял даже Лукашенко. Его восхождение диктатора началось в 1995 году – с референдума о смене национальной символики. В знак несогласия с проведением референдума, который президент инициировал в обход закона, группа белорусских депутатов объявила голодовку в стенах парламента. Оттуда их очень жёстко вывели силовики, по дороге избивая с особым пристрастием и огоньком.
Лукашенко тогда заявил, что никто ничего плохого депутатам не сделал – наоборот, им спасали жизнь (вывод депутатов обосновали якобы сообщением о минировании здания), и вообще, они там не голодали, а ели и даже выпивали. Потом «они вынули ножи, достали лезвия… мы разрежем себе вены, отрежем себе головы и вас порежем, всё тут зальём кровью». Да, на заре своей карьеры Лукашенко выдавал не менее безумные реляции, чем делает это сейчас.
Писатель Василь Быков после этих событий заявил, что страной «правит президентская хунта»: «Уже ясно, что в Беларуси не будет парламента, не будет демократичных выборов, исчезнут остатки свободной прессы».
Многие тогда сочли эти слова излишним алармизмом и преувеличением. А зря.
Очевидно, устанавливать квази-советскую диктатуру с ориентацией на Москву как «столицу нашей родины» под символами в европейской геральдической стилистике, которые отсылали к досоветскому прошлому, антисоветскому и антиимперскому нарративу, было немного не с руки. Эту символику не бережно положили в музей, её отменили как вражескую, буквально сбрасывали и рвали на куски, объявляя символикой «прислужников Гитлера». Обобщённый Запад, на который ориентировалась оппозиция, стал фактически прямым потомком нацистской Германии. А сам Лукашенко, с его квази-советским флагом и квази-советским гербом, оказался «наследником победы» – стенд под такой шапкой находился (а может, находится и сейчас) на первом этаже Музея Великой Отечественной войны, где красовался портрет Лукашенко в окружении портретов ряда ключевых силовиков.
В этой символической войне наступило внезапное перемирие после событий 2014 года. Лукашенко испугался Путина. И понял, что под квази-советской символикой защищать страну никто не станет. Поэтому всё имперское в Беларуси стали неофициально запрещать, а национальное, которым оказалось всё то, что Лукашенко отменил и запретил в 1995 году – реабилитировать. За это в провластных российских СМИ он стал считаться чуть ли не «бандеровцем». Но ни Лукашенко, ни российской пропаганде не составило труда переобуться на лету. Вчерашний «бандеровец» опять стал «наследником победы», Океания снова воюет с Остазией, вчерашние ситуативные союзники – снова «прислужники Гитлера» и агенты коварного Запада. На улицы в обход всякого закона выводится армия, Музей ВОВ в Минске обносят колючей проволокой, объявляя «священным местом», которое «оскверняют» самим своим присутствием рядом с ним сотни тысяч протестующих под национальной символикой. Всё потому, что Лукашенко не очень интересует и никогда не интересовала страна, его волновала судьба его личной власти. И когда он понял, что внутри страны у него союзников нет, то снова замахал сигнальными флажками Путину.
Теперь с красно-зелёным флагом стоят солдаты за колючей проволокой, он развевается над автозаками, разве что дубинки ещё не покрасили в эти цвета. Как Лукашенко стал «президентом ОМОНа», так и его символика, никогда не бывшая народной,превратилась в символику чистого принуждения, той самой «президентской хунты», символику оккупации. И естественно смотрелась в виде стилизованной свастики авторства Владимира Цеслера. Белорусского художника с мировым именем, вынужденно бежавшего из страны. Когда ты пытаешь, убиваешь, устраиваешь террор на улицах, косплеишь сценки из кино про войну и немцев, то твои силовики превращаются в «карателей», а сам ты оказываешься «картофельный пюрер».
Бело-красно-белый флаг и герб «Погоня» утвердились как символы сопротивления типологически фашистскому режиму. Партизанского сопротивления. Режим снимает вывешенные флаги, партизаны вывешивают шарфики, майки, трусики, лифчики, чередуя белые, красные, белые, проецируют изображения символики на стены зданий, раскрашивают в её цвета городскую статую дракона, превращают в знак сопротивления дорожную разметку и т.д.
Объявив войну символам, режим Лукашенко своими руками распространяет «пожар» революции на ещё большие территории. Потому что превращает символы в оружие, а такое оружие доступно большему количеству людей. К тому же, символы имеют свойство объединять. И нормальный человек не станет ассоциировать себя с автозаком, над каждым из которых сейчас развевается пока ещё государственный флаг.
Теперь, когда энтузиасты создали карту районных и дворовых чатов и туда потянулись тысячи людей, на основе национальной символики появляются собственные флаги локальных сообществ. И символика теперь не просто «историческая» и «национальная», а естественная, домашняя и свойская. В ней куда чаще встречается самоирония, чем пафос, свойственный «большим» символам. Районы с дурной славой с юмором обыгрывают эту дурную славу. Локальные сообщества по-хорошему соперничают в креативе в интернете и на улицах. Так в Беларуси на глазах сцепляются атомы гражданского общества. И это там, где совсем ещё недавно была общественная пустыня, недоверие друг к другу и настороженность.
«Это революция обыденности. Образожизненная революция. Революция множественности укладов образа жизни, в котором есть место каждому существующему и возможному образу жизни», – как сказал белорусский философ и общественно-политический деятель.
Локальные чаты были объявлены государственным телевидением «революционными штабами», им пригрозили самыми страшными карами. За любой «неправильной» символикой гоняются, вскарабкиваются, её закрашивают и уничтожают. Но эти лихорадочные и ресурсозатратные действия всё больше напоминают попытки запихнуть пасту в тюбик и провернуть фарш назад. И хотя они зачастую сопровождаются жестокостью, как в битве за культовый мурал на улице Червякова в белорусской столице, ставший известным далеко за пределами Беларуси, уже не столько пугают, сколько смешат.
Немало сторонних наблюдателей прочат белорусской революции драматическое поражение – потому что нельзя быть мирной такой! Говорят, что одних белорусов обманут и заболтают обещанием реформ, которые выльются в транзит власти от плохого к худшему, других, самых дерзких, бросят в тюрьмы. Что Беларусь ещё больше закабалит Путин (хотя куда уж больше). В общем, всё будет плохо.
Не то чтобы таких опасностей совсем не существовало. Но эти наблюдатели мыслят в категориях «макрореволюций» прошлого, не замечая, что в Беларуси происходит сейчас скорее «микрореволюция» нового поколения. Стремительное прорастание общества сквозь треснувший асфальт государства. Завязывание множества социальных узелков. И в этом – залог того, что диктатура не сможет ни сохраниться, ни совершить перезагрузку. У неё просто не хватит рук распутать все эти узелки.
PS. Для иллюстрации использован флаг столичного микрорайона Шабаны. «Рио-де-Шабанейро» – неформальное название микрорайона.
Дмитрий Галко, Susviet.World
