Наверное, белорусским властям очень обидно: они так соригинальничали, так выпендрились на фоне всемирного карантина, а этого никто не заметил! Вся слава досталась Швеции. Только о ней и говорили в мире. В последнее время, правда, всё больше с сомнением, а правильно ли шведы поступили. Но как минимум месяц Швеция вызывала любопытство и некоторую зависть: локдаун не ввели, и вроде ничего, живы. На фоне грустных и тревожных картин опустевших улиц европейских городов играющие лучи солнца в пивных бокалах, расслабленный отдых в парках, улыбки и смех шведов смотрелись притягательно.
На их месте должны были быть мы! Мы же круче — Беларусь не вводила даже тех минимальных ограничительных мер, которые всё-таки вводила Швеция. Но нет, Беларуси снова достались только критика и насмешки. Записали в «ковидиоты», зачислили в какой-то «страусиный альянс». Разве что FC Slutsk вызвал в большом мире положительные эмоции, да и с ним всё не так однозначно.
Ну конечно, это какой-то заговор. Просто шведы для них «свои», а мы изгои. Нас не любят, к нам придираются. Так – или примерно так – должен рассуждать штатный пропагандист, если ему дадут задание порассуждать над этим.
А почему на самом деле белорусский подход не привлёк положительного внимания в мире?
Если коротко, то потому, что нельзя назвать «подходом» импульсивные, хаотические и непродуманные действия, совершаемые без понимания их возможных последствий.
Чем умнее карантиноскептик, тем лучше он сможет аргументированно объяснить, почему хорошо и правильно, что власти Беларуси не стали вводить локдаун. Но ему для этого придётся ссылаться на ту же Швецию. Внутрибелорусского объяснения не существует. За решением нет системы аргументов, не вполне ясна логика и путь его принятия. Поэтому во внешнем мире ничего не знают о «белорусском подходе», а внутри страны ему многие не доверяют.
Только сейчас, когда Беларусь уже вошла в топ-30 стран по абсолютному числу зарегистрированных заражений, власть в лице Натальи Качановой попыталась объясниться. Она заявила, что решение не вводить жёсткие карантинные меры было не спонтанным, а выверенным. Сделанным на основе расчётов врачей, учёных, инфекционистов.
Кроме того, что это запоздалое заявление, сказать «решение было выверенным» – не то же самое, что принять его публично, гласно, с «открытым кодом». Государство и в ситуации эпидемии осталось «чёрным ящиком» с замкнутой на себя структурой. Интерфейса для взаимодействия с обществом у него так и не появилось. И вместо открытого обсуждения беларусы получили развлекательную голограмму с тракторами, белыми козочками, дымом костра и неизвестным померанским шпицем в корзинке.
Швеция заслуженно получила всё внимание за свой подход, хоть он и не сопровождался цирковыми номерами. Он имеет рациональное объяснение, поэтому скучноват. А спрос в мире на необъяснимое самодурство, похоже, падает на фоне реальной опасности.
Излишне говорить, что шведские высокопоставленные политики не распространяли конспирологических версий о коронавирусе, не отзывались пренебрежительно о его жертвах и не заявляли, что они «не парятся» по поводу заражённых им. После таких высказываний их политическая карьера закончилась бы, можно не сомневаться. Но разница лежит не только в этой – моральной – плоскости.
Почему же Швеция не вводила локдаун?
Для беларусов это прозвучит инопланетно, но у правительства Швеции нет на это полномочий! Правовые рамки, в которых оно действует, попросту не позволяют вводить такие жёсткие меры, как локдаун.
Как пишет финское издание Foreigner, это связано с тем, что в конституции Швеции нет положения, позволяющего ввести чрезвычайное положение в мирное время. Чтобы наложить подобные ограничения, правительству нужны дополнительные полномочия от парламента.
Шведское правительство в начале апреля внесло в парламент законопроект, чтобы получить такие полномочия. Он был принят 16 апреля и вступил в силу через два дня.
Закон действует только до конца июня, то есть носит временный характер, и наделяет правительство дополнительными полномочиями только для борьбы с эпидемией.
Но даже эти дополнительные полномочия не позволяют правительству ввести комендантский час или изолировать всё население, запретив выходить из дому. И хотя правительство вроде бы получило право в зависимости от ситуации налагать те или иные меры немедленно, они всё равно будут рассмотрены парламентом – и если большинство их не одобрит, они могут быть отменены через суд.
Закон о борьбе с инфекционными заболеваниями позволяет проводить обязательное тестирование и изолировать людей на небольшой территории, например, в школе или гостинице. Но блокирование целого географического региона им не допускается.
Шведский подход основан на идее, что государство не должно иметь неограниченной власти ни в какой области, чтобы это не приводило к злоупотреблениям.
В значительной степени закон о борьбе с инфекционными заболеваниями основан на индивидуальной ответственности, то есть требует добровольных мер со стороны граждан, а не навязывания их правительством.
Но кто всё же в ответе за те или иные решения и меры? В Швеции лицом борьбы с коронавирусом стал Андрес Тегнелл, главный эпидемиолог Агентства общественного здравоохранения. Сейчас он один из наиболее цитируемых и узнаваемых людей в Швеции, хотя ещё недавно о нём почти никто не знал. Тегнелл имеет степень доктора медицины, а также магистра эпидемиологии Лондонской школы гигиены и тропической медицины. Такой лечиться трактором не посоветует.
Как отмечает издание The Local, правительство действует, исходя из рекомендаций Агентства. А оно, согласно конституции, независимо от правительства. Что преследует две основные цели: обеспечение того, чтобы решения принимались на основе знаний и опыта, и ограничение коррупции, поскольку министры не могут влиять на принятие решений агентствами.
Важно: Андерс Тегнелл не растопыривает пальцы, не рассказывает, какие все кругом дураки, а он один молодец, не предрекает, мол, вы ещё все увидите, что мы были правы. Напротив, он говорит, что мы находимся на неизведанной территории, и это совершенно естественно – беспокоиться о том, правильны ли решения, которые принимаются в этой ситуации. Понятно, он надеется на их правильность, но не может утверждать этого наверняка. Такая компетентная осторожность вызывает куда больше доверия, чем некомпетентная самоуверенность.
Стоит добавить, что по поводу шведского подхода существуют два мифа, которые не соответствуют реальности.
Нет, решение не вводить жёсткие карантинные меры не было экономическим решением. Согласно шведским прогнозам, экономика Швеции пострадает не многим меньше экономик других стран Евросоюза.
Нет, целью шведской стратегии не было достигнуть «группового иммунитета», позволив населению переболеть как можно быстрее. Это слишком рискованно, поскольку учёные пока мало знают о том, на протяжении какого времени и в какой степени люди сохраняют иммунитет после того, как переболеют коронавирусом, и какой процент населения должен приобрести иммунитет, чтобы достичь стадии «группового иммунитета».
Хотя количество смертей от коронавируса в Швеции превышает совокупное количество смертей от него в остальных скандинавских странах, что вызывает сомнения в его изначальной правильности, её подход всё равно выглядит подходом здорового человека. По крайней мере, в сравнении с белорусским подходом курильщика – когда во что бы то ни стало надо провести парад, иначе кто-то там скажет, что «мы испугались». Этот последний похож на камлание шамана с колотушкой, опившегося настоем мухоморов.
Автор использованного для иллюстрации рисунка: Alessandro Casmiri
