Спустя три дня после объявления Светланой Тихановской «ультиматума» оказалось, что это скорее не ультиматум, а благие пожелания, причём адресованы они не столько Лукашенко, сколько белорусскому народу. Ультиматум, который не совсем ультиматум или даже совсем не ультиматум, называется «последним китайским предупреждением». Если увлечься такими предупреждениями, над тобой вскоре начинают посмеиваться, а потом и вовсе игнорируют.
Уважаемая Светлана Георгиевна, пани президентка, пожалуйста, не делайте так, вы нам нужны с нерастерянным политическим капиталом и авторитетом!
Сейчас уже мало кто помнит старую советскую книгу «Тимур и его команда», а там было очень ёмкое определение того, что такое ультиматум: «Это такое международное слово – бить будут». Но если такой ультиматум оборачивается пустой угрозой, то бить будут уже того, кто его предъявил. Неисполненная угроза – свидетельство слабости. Она только раззадоривает и злит.
Всеобщая забастовка — это прекрасный мирный способ давления и борьбы. К тому же, предположительно очень эффективный. Поэтому на неё так надеются, поэтому так ждут. И первой реакцией на объявленный Светланой Тихановской ультиматум было «ура». Что позволило Анне Красулиной, её пресс-секретарю, заявить: «Мы попали в ожидания людей». В ожидания попала бы сама всеобщая забастовка, а не просто заявление о ней. Когда эйфория схлынула, стало понятно, что тут как минимум всё сложно, ура и неура сразу.
Во всеобщую забастовку нельзя верить, как в чудо. Нельзя считать, что если мы будем сохранять оптимизм и не поддаваться скепсису, то она обязательно случится. Это не то же самое, что напрягаться перед каждым воскресеньем – выйдут или не выйдут, всякий раз поражаясь, откуда только берутся эти смелые и упорные люди. Митинг – стихийный результат множества индивидуальных решений. Забастовка – действие коллективное и организованное. Более сложное не только структурно, но и психологически. О нём нужно договориться большому количеству самых разных людей. И риск здесь комплексный, «за» и «против», которые вынужден взвешивать рабочий, решающий, принять или не принять участие в забастовке, больше, чем в случае выбора идти или не идти на митинг.
На этом этапе всеобщей забастовки не будет. Неуверенность в её реальности уже после объявления «ультиматума» высказывала и сама Светлана Тихановская, и представители её штаба. Поэтому к ней можно было призвать, её нужно готовить. Но заявлять, что она случится только на том основании, что это действенный мирный инструмент и нам хотелось бы, чтобы она случилась — политический просчёт.
Всё ещё хуже оказалось с обоснованием необходимости «ультиматума».
Вот что сказала Анна Красулина, пресс-секретарь Светланы Тихановской, в интервью «Радыё Свабода»: «На улицах городов возник риск силового ответа – это очень опасная вещь. Мы не хотели бы эскалации насилия. С любой стороны, но и со стороны народа тоже… Мы опасаемся, что уставший терпеть этот террор народ может начать отвечать».
Хочется сказать что-нибудь саркастическое и язвительное, но мы воздержимся. А вот не возмутиться такой искажённой логикой мы не можем. Фактически здесь насилие со стороны государства объявляется если не легитимным, то, по крайней мере, реактивным, напрямую связанным с тем или иным образом действий протестующих. Потому что на самом деле «эскалация насилия», которую мы наблюдали до сих пор, была связана не с изменениями форм протеста.
Скажем, 9-12 августа – это был заранее анонсированный «Андижан». Кровавый блицкриг в расчёте максимально быстро и жестоко подавить законное возмущение. Настолько кровавым и жестоким он был не из-за того, что беларусы повели себя не так, как обычно. Просто степень обмана на выборах была вопиющей, возмущение этим обманом стало рекордно массовым, отсюда и степень опасности для ОПГ, которая захватила власть. Именно эта осознаваемая, ощущаемая кожей опасность определила меру насилия. В минувшее воскресенье причиной «эскалации насилия» стал коктейль из фрустрации и «политической целесообразности». После организации «круглого стола» в СИЗО КГБ Лукашенко, с одной стороны, был раздражён его провалом. А с другой стороны, вообразил, что раз он предложил «умеренным» компромисс, на который они обязаны пойти, то на улицах остались одни «радикалы». Ну, кто остался, тот и «радикал». Даже не «радикалы», а самые настоящие «банды». Именно об этом один за другим высказались Азарёнок, Казакевич и Карпенков. Они сами себя настолько в этом убедили, что когда в понедельник на улицы вышли пенсионеры, в их сторону стреляли и бросали свето-шумовые гранаты. См. пятый эпизод третьего сезона «Чёрного зеркала», где солдаты уверены, что они уничтожают зомбиподобных монстров, благодаря вживленному им электронному имплантанту. Хотя в действительности это обычные люди.
Следующий виток «эскалации насилия» может произойти из-за того, что у деда таблетки упадут за диван или он просто встанет не с той ноги. Из-за чего угодно. Они нас бьют, калечат и убивают только по одной причине – очень хочется сохранить власть. И пока их власти будет сохраняться угроза – они будут бить, калечить и убивать. Вне зависимости от того, как будут вести себя участники протестов. См. пример Максима Хорошина, который дарил цветы из своего магазина участницам женских маршей, а оказался на больничной койке, избитым настолько сильно, что первое время не узнавал свою жену. Так, может, цветы тоже провоцируют «эскалацию насилия»?
Мы считаем категорически недопустимым уравнивать насилие со стороны захватившей власть вооружённой организованной группировки и действия безоружных граждан, которые пытаются обороняться. А ничего, кроме попыток самообороны, мы со стороны участников протестов не видели. Самооборона, защита от преступных посягательств, протест против вопиющего беззакония и систематического насилия – это не такое же «насилие»!
Тем более недопустимыми мы считаем ссылки на Путина. Как говорила Анна Красулина в том же интервью: «Мы приветствуем методы только ненасильственного сопротивления. Захват зданий там не предусмотрен. Как вы помните, Путин очень чётко провёл эту черту. Он заявил, что введёт войска в том случае, если начнутся захваты зданий. Нельзя поддаваться на провокации».
Нет уж, простите, методы и границы протеста беларусов будет устанавливать не Путин. Если же мы будем руководствоваться таким принципом, то надо будет пойти и на «конституционную реформу», которую он продавливает в качестве единственного механизма якобы выхода из политического кризиса, а на самом деле утверждения своих интересов в нашей стране. Как мы писали ранее: «Путина бояться – век воли не видать».
И всё же, возвращаясь непосредственно к ультиматуму, хотелось бы отметить его положительную сторону. Она есть.
– Уверен полководец в победе или нет, его задача – поднять боевой дух армии перед битвой. И хотя форма («ультиматума»), на наш взгляд, выбрана не самая лучшая, сам по себе ход на обострение можно только приветствовать. Надеемся, что форма будет корректироваться (с учётом реальных возможностей), а тренд на жёсткость обращения к узурпатору сохранится.
– Требование немедленной отставки (вместо расплывчатых «новых выборов») и недвусмысленный отказ участвовать в аттракционе «кручу-верчу, запутать хочу» вокруг «конституционной реформы» – это также безусловный плюс.
– Если переформулировать угрозу всеобщей забастовки как призыв к ней и подкрепить этот призыв организационной работой по её подготовке, то само возвращение к этому методу нельзя не приветствовать. Забастовка – мирный и эффективный способ давления, способный положить конец разгулу безумного насилия со стороны захватившей власть ОПГ.
Нам кажется любопытной идея, высказанная айтишником Павлом Метлицким. Он предлагает инициативу взаимопомощи: вы – семья айтишника, они – семья рабочего. Им не платят зарплату, а её выплачивает айтишник. Рабочее название: «Я работаю для того, чтобы ты мог бастовать». Сам он заявляет о готовности взять на поруки одну семью. Такую инициативу стоило бы популяризировать.
Что касается споров вокруг «мирного» и «насильственного» протеста, их стоило бы прекратить. Способы и методы борьбы надо оценивать по их эффективности и необходимости в конкретный момент, а не чисто теоретически. «Кастрировать» тех, кто готов сопротивляться, постоянно демотивируя их призывами «не поддаваться на провокации», может быть себе дороже. Потому что когда и если без сопротивления станет не обойтись, вдруг окажется, что сопротивляться-то и некому. Не можешь быть «радикалом» – не мешай другому им быть.
Ну и не помешает помнить строчку из гимна БНР: «А гвалту мы дамо адпор!»
Дмитрий Галко, Susviet.World**
